Тирания Эмоций

Хроническая проблема в современном дискурсе - тирания эмоций над рассудком в качестве регулятора поведения. В своей простейшей и грубейшей форме - это настаивание на том, что если кто-то чувствует себя оскорблённом, то это "чувство" необходимо чтить и не оспаривать.

Я соглашусь, что слишком уж часто угнетатели пытаются подчинить себе других, дисквалифицируя их эмоциональные реакции. "Ты слишком чувствительна", говорят они, или "Ты что, шутки не понимаешь?", оправдывая свои акты микроагрессии. Таких лиц действительно не стоит назначать решающими в таких ситуациях.

Но сейчас дело подошло к такому вопросу, действительно ли оскорблённый слушатель вообще услышал сказанное ему корректно, или различает ли он контекст, в котором нечто было сказано, от того контекста, что представил себе он.

Даже собака, говаривал Грегори Бэйтсон, понимает разницу, когда её пинают и когда о неё спотыкаются. От человека, видимо, слишком много будет о таком просить?

В самой коварной форме - возвышение эмоций ведёт к диктаторским приказам окружающим, как они обязаны себя вести, чтобы освободить человека от тех чувств, которые ему не нравятся.

Посты на Facebook о том, как вам должно и не должно говорить с людьми - иногда представляют собой усилия, чтобы помочь cбитым с толку френдами, но иногда это попытки представить ситуацию, словно бы эмоции - это Калигулар, Император Рима, и другие должны склониться перед ними из страха расправы.

Ничего удивительно, что люди, уверенные, будто мир обязан повиноваться их эмоциям, переживают такое оскорбление, получая коррективную обратную связь (критику, то есть)! Вы думаете, что перед вами студент, а он думает, что он - император Нерон, поющий перед своими придворными; и любой отклик, кроме охотных аплодисментов, это смертное преступление.

Наше обеспеченное общество ликвидировало множество трудностей жизни для большинства граждан, так что самое худшее, что может случиться с отдельно взятым гражданином в отдельно взятый день - это кто-то заденет их чувства.

Избегание этого воспринимается с той же серьёзностью, что мы придерживаемся, когда может случиться действительная трагедия - смерть, увечье или хотя бы недоедание.

Вообще, недоедание не такая простая вещь; американцы, например, в основной массе и переедают, и недоедают одновременно, потому что проповедники здорового питания воздерживаются от "задевания" их чувств и теперь стараются не говорить, что они едят слишком много сладкой и переобработанной пищи.

Также, надо признать, поставщики такой продукции обладают великой политической силой и стопорят сообщения об этом разными путями (например, суд с Опрой Уинфри или понятие "фэт-шейминга").

Я не утверждаю сейчас, что концепция "фэт-шейминга" (стыдить людей за лишний жир) была создана производителями газировки, чипсов и сладостей; я лишь хочу сказать, что просто они не первыми до этого додумались. Ни одна реклама газировки в истории - не соперник идеологии "боди-позитивности" в плане влияния на продажи сладких газированных напитков.

Я лично хорошо понимаю, что легко задеть чьи-то чувства, сказав, что ему надо сбросить вес - и я согласен, что безрассудно делать это с ненамеренными оскорблениями; но разумный ответ в том, чтобы ограничить комментарии от прохожих на улице, но не все сообщения, связанные с ожирением.

Эмоции в этих двух инстанциях (вам предлагает похудеть прохожий или ваш семейный врач) нередко похожие или вовсе одинаковые, так что их нельзя считать годным руководством насчёт того, почему оскорблять незнакомых неправильно, а побуждать сбросить лишний вес - правильно.

Другой коварный пример - недавний мем, где богатых родителей просят не говорить своим детям, что их дорогие игрушки это подарки от Санты. Это приводит к тому, что дети в менее обеспеченных семьях считают, будто Санта Клаус не так сильно их любит, как детей из семей побогаче.

Кажется, авторам и распространителям мема не пришло в голову, что бедные родители просто могут сказать своим детям, что Санта Клауса не существует.
Взамен предлагается, что все должны организовывать свое поведение вокруг того, чтобы другие не чувствовали себя плохо. Достаточно трудно сказать своим детям, что вы любите их за то, что они есть, не потому что они какие-то особенные - когда окружающие вас родители только и твердят своим отпрыскам, какие же они уникальные и специальные.

Мой взгляд в том, что эмоции - это совсем не прискорбные животные атавизмы; они позволяют нам иметь возможность к научению, они связывают нас друг с другом. Эмоциональные ощущения в этом плане подобны ощущениям голода, жажды и холода, нашим первичным мотиваторам.

Общество зависит на задерживании тех самых эмоций, что нами управляют. Привилегия эмоций - подобна отдаче привилегий своему голоду или похоти, в сущности нарциссический подход к удовлетворению, который оставляет окружающих на милость собственной прихоти. Взамен требования покорности мира нашим чувствам, нам следует обучаться тому, как с ними управляться.

Когда-то было правдой, что одной из вещей, объединявших все виды психотерапии, было обсуждение (не "валидизация") эмоций, так что все пациенты так или иначе учились лучше управляться со своими чувствами - встречая их с любопытством, нежели с потакательством и, через дискуссию, привыкали к тому, чтобы думать и действовать в их присутствии.

Различные теории объясняли это различным языком. Для некоторых - экспозиция эмоции со временем предотвращает запуск реакций "бей-беги"; для других, организующие принципы становятся более реалистичными и содержательными, так что определённые эмоции не нарушают внутреннюю согласованность.

Результатом всех видов терапии было то, что пациенты распознавали свои эмоции лучше, но также и не реагировали на них с прежней сиюминутной импульсивностью. Родители воспитывали детей похожим образом.

Существует целый мир разницы между обществом, которое сообщает "Вы в гневе, но всё равно тебе нужно держаться" и тем, что утверждает послание "Вы в гневе, и они должны прекратить делать то, что привело к вашему гневу" - ну и так же между ответами "Мы можем поговорить с глазу на глаз о том, что между нами случилось?" и "Как ты смеешь обращаться со мной, словно я не королевской крови!".